История Древнего Востока

Материальная культура этих трех групп племен — систанской, кветтской и кандагарской — во многом имеет сходство с культурой соседних раннеземледельческих племен. Расписная керамика Систана в целом связана с гончарным искусством юго-западного Ирана и совершенно идентична расписной посуде ряда поселений Бампура и Мекрана. Это позволяет считать, что район древней дельты Гильменда в III — начале II тысячелетия до н. э. был освоен главным образом в результате продвижения сюда земледельческих племен с юга и юго-запада.

Несколько иную картину дает нам культура кветтских и кандагарских племен. Здесь можно обнаружить значительные черты сходства с раннеземледельческими культурами Белуджистана и городской цивилизацией Синда и Пенджаба. Это проявляется и в сходстве орнаментов на расписной посуде, и в общности форм некоторых изделий, например, глиняных сосудиков в виде птиц. Из областей Афганистана древние города Инда получали лазурит и, видимо, значительную часть медной руды.

Более знаменательно другое, а именно северо-западное направление древних культурных влияний и взаимоконтактов. Широко распространенные в Мундигаке шаровидные сосуды па высокой ножке отсутствуют среди керамики кветтской группы племен и других белуджистанских поселений, но зато полностью идентичны аналогичным сосудам североиранского Тепе Бисера 25. Это новое подтверждение ранее высказанных гипотез о тесной связи северного Белуджистана с культурой Тепе-Гисара 26. Но еще большие аналогии можно найти между культурой кветтско-кандагарских племен и памятниками раннеземледельческих племен юго-западной Средней Азии 27. Почти полностью идентичны и мотивы росписи на керамике, и глиняные статуэтки, и орнамент печатей (рис. 4). Весьма существенны и следующие два обстоятельства. Во-первых, все эти элементы на юго-западе Средней Азии восходят к более раннему времени, чем в Кветте и Кандагаре, и, во-вторых, именно эти элементы не характерны для всей группы белуджистанско-индийских памятников в целом.

Все это позволяет считать, что во второй половине III — начале II тысячелетия до н. э. имело место продвижение (возможно, неоднократное) земледельческих племен из Северо-восточного Ирана и Южной Туркмении в Афганистан и Белуджистан. Видимо, не случайно кветтская группа раннеземледельческих поселений располагается в горной долине перед Боланским проходом — на пути в Индию. Оседлое население, как уже отмечалось, существовало здесь уже в конце IV — начале III тысячелетия до н. э., и последующая культура в значительной степени является результатом преемственного развития. Вместе с тем, однако, налицо и инфильтрация новых этнических элементов с северо-запада.

Путь, по которому могло идти это продвижение новых племен в Южный Афганистан, остается не вполне ясным до проведения археологических исследований в районах Мешхеда и Герата. Где-то здесь произошло соединение двух культурных традиций: североиранской и среднеазиатской, влияние которых весьма ощутимо в Кветте и Мундигаке. Хронологически эти события, видимо, следует относить ко второй половине III тысячелетия до н. э. Возможно, в связи с переселениями ряда племенных групп стоят и те перемены, которые наблюдаются во II тысячелетии до н. э. в целом ряде областей Ирана, Средней Азии, Афганистана и Индии. Старые культурные центры, и в частности города долины Инда, приходят в упадок, в ряде мест появляются новые археологические культуры, отражающие, видимо, этнические передвижения. В Афганистане забрасывается большая часть земледельческих поселков Систана, а в Мундигаке на оплывших руинах дворца появляются грубые лепные черепки, имеющие мало общего с местной посудой предшествующего периода, но находящие аналогии в несколько более поздней культуре Ферганы 28. Не удивительно, что именно к этому времени относятся и первые свидетельства о расселении племен индоиранской языковой группы, к которой принадлежит и большинство населения современного Афганистана. Этническая принадлежность древнейших обитателей рассматриваемых районов остается не. вполне ясной. Судя по косвенным указаниям, можно предполагать, что по крайней мере часть раннеземледельческих племен Белуджистана, так же как, возможно, и создатели городской цивилизации Харагапы, говорили на языках дравидской группы 29. Но уже во всяком случае со II тысячелетия до н. э. можно говорить о распространении в Афганистане и северо-западной Индии населения индоиранской (арийской) языковой группы. Это распространение не было каким-то единовременным явлением, а, видимо, происходило в процессе переселения древних племен, осуществлявшегося несколькими волнами. Первое такое переселение произошло в середине II тысячелетия до н. э. К XIV в. до н. э. относится появление на Ближнем Востоке арийских собственных имен и специальных терминов 30.

Одновременно происходит и проникновение в Индию индоязычных племен 31. Эти арийские племена пришли с северо-запада и в середине II тысячелетия до н. э. заселили Пенджаб и соседние районы. Видимо, одновременно или ранее ими были, заняты также районы древней земледельческой культуры на юге Афганистана.

По мнению ряда лингвистов, распространению племен, говоривших на древнеиндийских диалектах, предшествовало появление племенных групп, языки которых хотя и были родственны древнеиндийским, но все же отличались от них. Потомками этих племенных групп считают носителей дардских языков. К ним относятся и жители Кафиристана (ныне Нуристана), сохранившие в культуре и быте ряд глубоко архаичных элементов. Вслед за индоязычными ариями сюда переселились ираноязычные племена, образовавшие к середине I тысячелетия до н. э. то основное население, с которым мы сталкиваемся при дальнейшем изучении истории страны, а носители дардских языков были оттеснены в горные области.

К IX—VII вв. до н. э. относится продвижение иранских племен в районы Фарса и западной Мидии на западе современного Ирана 32. Возможно, к этому или более раннему периоду относится расселение ираноязычных племен и на плодородных равнинах северного и южного Афганистана. Древнейшим памятником иранских языков является «Авеста»— священная книга зороастризма. Наиболее архаические части Авесты — Яшты — восходят по крайней мере к VIII—VII вв. до н. э. Большая часть имеющихся данных свидетельствует, что древнейшие части Авесты, во многом близкие по содержанию Ригведе, сложились на территории Средней Азии и Афганистана 33. Во всяком случае Авеста свидетельствует о распространении в этих районах иранских языков по крайней мере в начале I тысячелетия до н. э.

Поскольку выше все время говорится о передвижениях и перемещениях племен, говорящих на индийских и иранских языках, естественным образом возникает вопрос: откуда же взялись эти народы, расселившиеся во II—I тысячелетиях до и. э. по обширным пространствам северной Индии, Ирана и Афганистана? Лингвистические данные свидетельствуют о значительной близости иранской и индийской языковых групп, что позволяет ппедполагать существование в древности индоиранского (арийского) языкового единства, входившего в семью индоевропейских языков.

Целые поколения ученых различных специальностей — лингвистов, историков и археологов — делали попытки, пользуясь самыми различными методами, определить место первоначального расселения индоевропейских племен, и многими сотнями томов исчисляются написанные на эту тему исследования. Эта проблема была в сильной степени запутана и извращена расистскими построениями фашиствующих ученых, подменявших конкретное изучение древнего этногенеза тенденциозными рассуждениями об «исторической миссии» индоевропейцев, переделанных в индогерманцев, о мистическом «арийском» или «нордическом» духе. Несмотря на подобные обстоятельства, препятствующие объективному научному исследованию, накопленный в настоящее время материал позволяет сделать некоторые выводы в отношении областей первоначального (III тысячелетие до н. э.) обитания одной из групп индоевропейских племен, а именно племен, говоривших на индоиранских языках.

Направление расселения как ираноязычных мидян и персов, так и индоязычных ариев Пенджаба довольно определенно указывает на территорию Средней Азии (возможно, с включением иранского Хорасана) как на наиболее вероятную исходную область этого расселения 34.

В свете этих данных весьма большое значение приобретает отмеченное выше продвижение племен Южной Туркмении и Северного Ирана в районы Кандагара и Кветты, приходящееся на вторую половину III—-начало II тысячелетия до н. э. На основании лингвистических данных делается вывод, что индийские племена отделились от иранских около 2000 г. до н. э. 35. Скорее всего отмеченное движение было лишь начальным этапом длительных и сложных процессов, приведших к расселению индоиранских племен на обширной территории. Это не было мгновенным актом «завоевания», как представляют себе некоторые западные историки. Расселение целого ряда земледельческо-скотоводческих и скотоводческо-земледельческих племен в Иране, Афганистане и Индии происходило, видимо, в течение многих столетий и было скорее связано с ассимиляцией, чем с вытеснением местных племен. Недаром в этих странах исследователи находят следы не какой-то единой «арийской» культуры начала I тысячелетия до н. э., а целый ряд локальных культур, обычно характеризующихся расписной керамикой и, видимо, отражающих различную степень этой ассимиляции.

Примечания:

25 Schmidt, Excavations. Эта одна из основных форм расписной керамики Гисара I В—С продолжает сохраняться в пору Гисара II А—В, когда она скорее всего и послужила прототипом сосудов Мундигака.

26 На основании материалов Рана Гхундай II об этом писал еще Л. Маккаун (см. JNES, 1946, № 4, pp. 285—289). На основании тех же данных этот вопрос был позднее исследован С. Пигготтом (Piggott, Prehistoric India, p. 121 sq.) и Г. Чайлдом (Древнейший Восток, стр. 298, 310).

27 Об этих связях, прослеживающихся в расписной керамике геоксюрского типа, см. Массон, СА, 1-960, № 3, стр. 350—352; Сарианиди, К стратиграфии Анау, стр. 151, 152.

28 Casal, Foiulles de Mundigak, vol. 1, pp. 104—409 (комплекс Мундитак V). Следует иметь в виду, что ранний этап чустской культуры в Фергане, с которой Ж. M. Касаль сопоставляет свои материалы, пока еще неизвестен. Еще более значительно сходство расписной керамики Мундигака VI (конец II —начало I тысячелетия до н. э.) и Яз-Тепе I в дельте Мургаба. Ср. Casal, Fouilles de Mundigak, vol. II, fig. 102, 653, 654; Массон, Древнеземледельческая культура Маргианы, табл. XVII 17; XVIII, 1; XIX, 7, 42.

29 На это, в частности, указывают сохранение в районе Кедата языка брагуи, развивавшегося изолированно от южнодравидских языков, и эламско-дравидские лингвистические связи (см. Воробьев-Десятовский, О роли субстрата, стр. 7). Антропологические данные свидетельствуют о некоторой примеси у белуджей негро-австралоидных признаков (см. Дебец, Заселение, стр. 364, 367, 368).

30 Дьяконов И., История Мидии, стр. 124, 11125; Дьяконов, Очерк истории, стр. 39—42.

31 HCIP, I, pp. 311, 312.

32 Дьяконов И., Историл Мидии, стр. 151 и сл.

33 Там же, стр. 46—55. Слелует согласиться с К. В. Тревер, пишущей в последнем издании (1955 г.) «Истории Узбекской ССР»: «На данном этапе наших знаний едва ли имело бы значение приурочивать родину Заратуштры обязательно к Хорезму, Согду, Фергане или Бактрии» (т. I, кн. I, ст.р. 53).

34 Из исследователей эту старую теорию поддерживал Э. Херцфельд (Herzfeld, Iran, pp. 190—492).

35. HCIP, p. 206.

Источник:
Массон B.M., Ромодин В.А. История Афганистана. Т. 1. С древнейших времен до начала XVI века. М.: Наука, 1964. С. 41 — 45.